Ближайший из многочисленных входов не охранялся, и это было понятно: кто в здравом уме посмеет вторгнуться в обитель Даксара Ануара? Разве что кто-то такой же сумасшедший и такой же могущественный, как сам Ануар.

Винтовая лестница, врезанная в металл, вела вниз; периодически в стороны от ее колодца отходили галереи и коридоры, стены изобиловали ликами уродливых тварей всех мастей, чьи глаза-пасти-ноздри источали тошнотворный желтый свет. Эхо шагов металось по цитадели, быстро погибая. Безмолвие и покой. Но Каос Магн знал, что его визит не остался без внимания. Обитатели ядра прятались в глубине, передвигались на периферии чувств неприятными скользкими комками мыслей и желаний. Местный хозяин всегда был очень разборчив в выборе слуг, отбирал лишь самых мерзких моральных уродов.

Понадобилось несколько часов, чтобы опуститься достаточно глубоко по бесконечным коридорам и начать слышать музыку. Кажется, то была Третья какофония ужаса… или Восьмая? Музыкальные пристрастия Ануара прославились во множестве миров, ибо, приходя с открытым завоеванием, ученик фантазмов любил проецировать на своих врагов симфонии, а вернее какофонии, собственного сочинения. Определенный процент смертных через это кончал жизнь самоубийством или превращался в недееспособных седых слюнтяев.

Когда Каос добрался наконец до первых и единственных дверей во всей цитадели, там его встречал Тестекруо́сс Обнаженный. В своем родном мире он… оно было могущественным волшебником, однако, когда явился Даксар Ануар, это с удовольствием присягнуло ему на верность и приняло огромное участие в деле уничтожения собственной родины. С тех пор Тестекруосс сделал головокружительную карьеру, став камергером Ануара, а также его доверенным эмиссаром.

Позже маг проделал неплохую работу и над собственным телом, отказавшись от основного полового признака путем хирургического вмешательства. На этом Тестекруосс решил не останавливаться и со временем очень остроумно себя освежевал. Кожу с лица и головы он превратил в настоящий капюшон; кожу с предплечий и голеней отделил от плоти, но не удалил, сшив так, чтобы придать ей вид перчаточных манжет и сапожных голенищ, в то время как кожа кистей и лодыжек никак не пострадала. Отрезанные куски с плеч, бедер и живота он сшил воедино с той кожей, которую срезал со спины, чтобы получился плащ, являвшийся единым целым с его плечами и грудью. Таким образом, Тестекруосс не носил никакой одежды, но в то же время был вроде как и одет в одежду из собственной кожи.

Он улыбнулся гостю блестящими от крови лицевыми мышцами:

– Добро пожаловать в Мелахидон, господин Магн, рады, что ты почтил нас своим присутствием.

– Желаю говорить с хозяином.

– Проходи же.

– Вот так просто?

– Препятствовать не велено.

Да, подумал Каос, чего удивляться? Попасть на прием к Ануару легко, а вот уйти живым – совсем другое дело.

Как и сам мироходец, повелитель Лиги Террора относился к существам, коих принято было именовать Новорожденными богами, или просто Новорожденными. Сущности сего плана действительно обладали могуществом, сопоставимым с божественностью, но черпали силу из других источников. Им не нужны были поклонники, храмы и жертвы, они не питались верой смертных, сила Новорожденных шла изнутри. Она могла принимать разные формы: музыка, страх, ультимативная форма арканы, многое иное. Таким образом, Новорожденные не нуждались в душах смертных как источнике энергии, однако Даксар Ануар владел душами миллиардов.

Захваченные во время разорительных походов в иные миры, эти души ссыпа́лись им во чрево Банифистатоса – чудовищного орга́на, который порождал звуки не за счет мехов, а за счет воплей тех самых душ, бесконечно страдавших внутри него. Имея три яруса костяных клавиш, орган исторгал из своих труб какофонии ужаса, агонии, отчаяния, мольбы. Музыка эта сводила с ума любого недостаточно сильного, но Даксар Ануар обожал ее.

Исполинский желтый паук с ловкими кистями рук на четырех передних конечностях еще некоторое время извлекал вопли из своего драгоценного инструмента, а Каосу приходилось терпеливо ждать, пока какофония закончится. Наконец орган умолк, и Ануар развернулся вместе со своим троном. Оглядев гостя десятком глаз, он легко перетек в свою истинную форму – пятиметрового желтокожего гуманоида с телосложением перекормленного стероидами племенного быка. Его грубо слепленная голова сидела прямо на плечах, без посредничества шеи, на них же покоился роскошный плащ розовато-пурпурного цвета, а на поясе поблескивала пряжка с символом Лиги Террора. Довольно скромный облик для воплощения ужаса.

– Как тебе моя музыка, Каос?

– Омерзительно, – ответил мироходец и добавил, повысив голос: – А театральные эффекты при встрече были совершенно не обязательны! Злодей, играющий на органе, это так банально…

– Правда? Я не думал об этом в таком ключе, – серьезно ответил Ануар, закидывая на подлокотник трона правую ногу и подпирая щеку левой рукой. – Выглядишь отвратно, похудел, облысел, покрылся морщинами.

– Зато ты пышешь здоровьем, как погляжу.

– Не жалуюсь, – ответствовал желтокожий, напрягая и расслабляя огромный бицепс. – Знаешь, Каос, я немного удивился, когда почувствовал твое присутствие в Мелахидоне. Учитывая нашу последнюю встречу.

– А что не так было с нашей последней встречей? – нахмурился мироходец, откусывая и съедая кончик новой сигары.

– Ты сильно помешал моим планам. Лиге пришлось покинуть Кагирабитус раньше времени, не завершив дела.

– Сочувствую. Этот мир нужен был моему богу, через него намечено строительство Пути, и Ка’Халла не могла позволить Лиге Террора уничтожить и его.

– Думаешь, мне не плевать на твои причины?

– Думаешь, мне не плевать, что тебе плевать?

Один Новорожденный восседал на троне, дрыгая ногой, второй – раскуривал сигару, поставив металлический гроб на пол. Каждый думал о своем.

Возможно, встречу сущностей такого порядка кто-то представлял иначе, более помпезно, пафосно, серьезно… Однако на самом деле примерно так все всегда и происходило. Новорожденные относились к Метавселенной довольно просто – в ней уже мало что являлось опасностью для них, реальность была песочницей для игр, и единственным неудобством оказывались остальные «крупные игроки». Например, абсалоны, божества, или прочие Новорожденные. Друг друга эти титаны мощи в основном недолюбливали, а в некоторых случаях даже ненавидели, но к прямым столкновениям не стремились. Там, где двое Новорожденных всерьез пытались убить друг друга, мироздание, как правило, начинало трещать по швам.

– Так вот, Даксар, я появился в этой вонючей помойке, которую ты называешь своим домом, не для того, чтобы любоваться ее подгнившими красотами или твоей мерзкой желтой рожей. Я пришел с предложением.

– Начало положено хорошее, – кивнул владыка ужаса, – продолжай.